Все настолько правильно устроено, что даже если идешь не в ту сторону, приходишь туда, куда был должен. Разница только в количестве репея, которого могло не быть, промоченной обуви в лужах, которые мог бы миновать и ,все таки, в наличии выводов, которые бы не сделал, если бы не.

Вселенная этой весной лучший репетитор, правда с длинной указкой и кем-то данным правом нещадно лупить. И теперь за мной право воспользоваться правилом Жи-Ши или написать так как хочу. И следы от указки как руководство к здравому смыслу.

Март остался в памяти обрывками вырванного листа из очередного года. Он был другим, не таким, каким я видел его ранее и хотел бы видеть еще раз. Первый весны протестировал, дал подержать сложное и примерить желание с этим жить дальше. Март прижег реальностью и монотонно озвучил важный вопрос.

Когда я поссорился с мартом, уже не помню. Может быть кто-то без спроса взял чьи-то вещи или не вернул долг, сказал что-то за спиной или рассмеялся в лицо, не протянул руку или протянул с объяснениями. В какой-то момент стало понятно, что не о чем говорить, нечего обсуждать и нечем крыть. Стало очевидно, что все уже не так как было раньше. Да и как было раньше уже никто не помнит.
Когда я поссорился с мартом , уже не помню. Только помню, что явно было время, когда мы были не в ссоре. Но это было так давно, что я даже не помню, почему мы поссорились.

Принтер весны дает сбой. То зажевывает беспощадно дни, то выводит с серыми разводами. Где-то ежедневно вынимая и встряхивая картридж, март пытается все исправить. Смущенно краснеет, потеет, оттягивает шарф и расстегивает теплую куртку, неловко извиняется молчаливой улыбкой и прячется за чуть позже наступающими сумерками. Как будто март заболел. Не свойственной себе болезнью. Не мартовской.