12 месяцев как 12 близких в разные моменты года, родственников.

Май, конечно, мама. И в названии МА и во всем начале начал, без которых нет чего-то важно-нужного. В своем так любимом мною платье и босоножках, которые появляются из дивана перед самым ожидаемым теплом.

Июнь — родной старший брат, утягивает постоянно в суету. Его ждешь, потому что с ним интересно и много открытий. И первые с ним гаражи, и мопед с толкача и «солдат» с приехавшими на «дачи», пацанами.

Июль — младший. Нежный и плавный, и даже слезы-дожди его теплые и простые в понимании. Любит он прислониться украдкой щекой к плечу и оставить белую полосу от растянутой майки.

Август — старшая сестра. Красивая, с бархатной кожей, и ей можно вовзращаться домой после темноты. Вечерняя гитара на лавке только для нее, и тот в «бескозырке» с рассказами про Одессу видит в ней единственную причину приходить в наш двор.

Сентябрь — тетка из столицы. Вся недоступно модная и капризная как говорят, но я не замечал. С зонтом, который всегда с ней(пусть и открывает его редко),со звонким за рюмкой: «Я свое бабье возьму!».

Октябрь — дед. Кашляет ненастьем и ворчит, что пора затапливать печь. Смачивает мякиш черного хлеба в растительном масле и чмокает губами- лужами.

Ноябрь обернулся бабушкой. Куда ей без деда и первый снег его как утренняя ее стряпня- любима и мила. И узнать ее можно всегда по шали-теплому гардеробу.

Декабрь — батя. Он достает до верхушки елки и верховное право водрузить звезду — его. Батя — весельчак. Время с ним пролетает быстро и сумбурно.

Январь — родной брат отца, балагур и лентяй, который все никак не может «раскачаться» в жизни и который все время обещает, что возьмется за то и за это, и всем покажет.

И вот ты, самый мне загадочный сейчас. Дядькой по чьей-то линии, как бы родственник, не всегда вспомнишь, чей и по какому колену. Молчаливый и с хриплым кашлем, шоркающий ночью через порог покурить в сенки, в заношенном тельнике. Касающийся моей шеи шероховатой дугой мозолей, взъерошивающий волосы с грустной улыбкой в глазах. Мы часто остаемся одни с тобой у потрескивающей печи в кухне, пока гудит вся родственная ватага в большой комнате-зале.
И ты вынимаешь из меня скупую правду про непринятую мою дружбу соседской Лизкой, постыдный страх перед завтрашней потасовкой с переулковскими и переживания из-за подростковых прыщей.А когда насытившись откровением замолкаю, смотришь на огонь, как будто сжигая все это мое.

А утром берешь меня в поездку на загадочный вокзал, встречать старшую мамину сестру с мужем — март и апрель, которые так недолюбливают тебя. И чтобы никого не теснить, заносишь их чемоданы и меняешь на свой старый рюкзак. И в суете уходишь опять до следующего раза. А я, засыпая после общения с каждым из родственников, все равно вспоминаю мозолистую дугу на своей шее и посиделки на кухни у печки.

Февраль, отчего я в тебя так влюблен…